Архитектура на монетах

Архитектурный комплекс "Вовнушки" (в пер. с ингушского "Место сторожевых башен"), расположенный на территории Джайрахско-Ассинского государственного историко-архитектурного и природного музея - заповедника, состоит из четырёхэтажных башен с плоской крышей и высоким цоколем, которые органично вписаны в естественный рельеф неприступных скал.

Памятная монета: Боевая башня "Вовнушки", Республика Ингушетия, с. Вовнушки.
Серия: Памятники архитектуры России.

Реверс монеты: cправа - архитектурный комплекс башен на скалах, слева на фоне облаков надписи, внизу: "ВОВНУШКИ" и даты в две строки "XV-XVIII вв.", вверху по окружности "БОЕВАЯ БАШНЯ".

Архитектурный комплекс "Вовнушки" - уникальный памятник архитектуры XII-XVIII веков.

Пожалуй, это один из самых ярких и экзотических башенных комплексов среди других известных строений древней Ингушетии. Он расположен на высоких гребнях сланцевых скал ущелья реки Гулой-хи и состоит из двух отдельных замков, соединявшихся когда-то подвесным мостиком. Основу каждого из замков составляют одна и две боевые четырехэтажные башни с плоскими крышами и высоким парапетом. Заградительные стены, ограничивавшие доступ к строениям, органично вписаны в естественный рельеф неприступных скал.

Название "Вовнушки", (правильно произносится "Воувнушке", с ударением на первый слог) в переводе с ингушского языка означает "Место боевых башен". По данным археологов и исследователей, этот башенный комплекс, равно как и другие (Таргим, Эги-Кале, Хамхи), играл и сторожевую роль в охране маршрута "Великого шелкового пути". Торговые караваны по Ассинскому ущелью выходили на северные склоны Большого Кавказского хребта и по долине реки Сунжа выходили к Магасу - "Городу Солнца".

Чтобы подняться к башням, необходимо преодолеть трудный путь, петляя по отвесным скалам. Такое расположение строений исключало неожиданное нападение. Более того, обитатели замка могли при случае успешно противостоять нападавшим, выдерживая длительную осаду крепости.

Древняя ингушская архитектура

Своей самобытностью и величественностью древняя архитектура ингушей издавна привлекает к себе внимание. Циклопические постройки из сложенных без раствора больших камней ученые склонны относить к весьма отдаленным временам, вплоть до времен неолита. Обычно эти постройки выполняли роль заградительных стен, воздвигавшихся перед входом в пещеру или же – вокруг жилища. На смену циклопическим строениям со временем пришли строения из обычного камня скальной породы с употреблением скрепляющего раствора. Датировку начала таких строений установить весьма затруднительно: одни ученые относят ее к первым векам нашей эры, другие – к 8 веку н.э. В датировке завершения ингушского каменного зодчества ученые более или менее единодушны, относя ее к 18 веку, когда ингуши обрели покровительство России и стали активно осваивать свои древние равнинные земли, с которых они некогда были изгнаны могучими завоевателями.

Разных памятников истории и культуры в Ингушетии насчитывается около 1500 объектов, из которых порядка 100 объектов являются конкретно башенными замкового типа поселениями. Такие строения из камня являлись надежной защитой от врагов, были долговечнее деревянных строений. Впрочем, разные подсобные помещения, размещавшиеся вокруг башен, но не впритык к ним, сооружались из строительного леса. Объекты каменного зодчества ингушей подразделяют на: жилые башни, боевые башни, культовые строения, погребальные объекты – некрополи.

Древнейшими считаются полужилые - полубоевые башни. Иногда они двухэтажные, чаще – трех и четырехэтажные. Завершались они деревянным потолком, сверху накатанным утрамбованной глиной. Завершенные стены такой башни поверху покрывались камнями, не скрепленными раствором. Эти камни, во-первых, могли метаться сверху во врагов, а, во-вторых, предохраняли стены от проникновения в них дождя и талого снега. Первый этаж такой башни отводился скоту. С первого этажа по внутренним лестницам проникали во второй и последующие жилые этажи.

Со временем, чем выше строилась жилая башня, тем уже она становилась, что было обусловлено необходимостью придать башне большую устойчивость. Постепенно жилые башни становились боевыми. В них также жило определенное количество людей, прежде всего – холостые боеспособные мужчины.

Конструктивно боевые башни отличались от жилых: они были выше и уже. Вход в боевую башню начинался со второго этажа, тем самым враги лишались возможности применения тарана. Были эти башни чаще всего пятиэтажными, иногда и шестиэтажными. В высоту такие башни поднимались на 25-30 метров. При такой высоте, как бы прочно не были сложены стены, они при небольшом землетрясении могли разрушиться. И тут строители пошли на хитрость: они второй этаж стали завершать прочным каменным сводом, который сцеплял между собою все четыре стены и к тому же становился как бы фундаментом для последующих третьего и далее этажей. В некоторых боевых башнях, для придания им особой прочности, четвертый этаж также завершался вторым сводом.

Второй этаж башни был особо священным, т. к. в нем на цепи висел братский котел. Со второго этажа через лазы шли по внутренним приставным лестницам входы на первый и на верхние этажи. На первом этаже хранились продукты и разные предметы первой необходимости. Там же имелись выложенные из камня небольшие помещения, для содержания в них пленников – особо дорогого товара той поры.

Третий, четвертый и пятый этажи были как жилыми, так и боевыми. Самый верхний этаж, называемый «сокол башни» был преимущественно боевым. В нем хранились камни, луки, стрелы, позднее – ружья. Довольно большие бойницы на четырех сторонах снаружи прикрывались каменными щитами. Издали эти щиты кажутся балкончиками, хотя ничего общего между ними нет. Чем башня была выше, тем смертоноснее были наносимые сверху удары. Боевые башни в высоту были слегка конической формы (сужаясь кверху), что придавало им большую устойчивость и способствовало более успешному отражению врагов. Часто башенный комплекс ограждался каменной заградительной стеной.

Ремесло строителей было популярным, поэтому неудивительно, что в горах Кавказа именно горная Ингушетия была самым насыщенным местом каменного зодчества. Обычно, строительство башни, которое требовало затраты времени, сил и материальных средств, становилось общеродовым делом. Хозяева заключали с мастером договор, в котором определялась сумма платы, распределение обязанностей мастера и хозяев башни и пр. Всю подсобную работу (заготовка камня и древесных стволов, расчистка грунта под фундамент, поднятие камней наверх, калорийное кормление строителей и пр.) должны были выполнять хозяева. В задачи мастера и нескольких его подмастерьев входили: планировка, обтесывание камней (особенно угловых и замковых камней над входом и над окнами-бойницами), приготовление раствора, которому придавалось большое значение и т.д. По преданием, плата мастеру (и подмастерьям) доходила до 60 коров. Это совершенно не значит, что платили именно коровами. Дело в том, что одна скотина числилась как бы одной валютной единицей, которая, условно говоря, могла равняться: одна скотина – 10 овец, две скотины – 1 лошадь, четыре скотины – 1 ружье, набор медной посуды – столько-то скотин и т.д. К тому же, из-за сложного горного рельефа жители предпочитали разводить мелкий рогатый скот.

Башня должна была быть построена непременно в течение одного года. Длительное строительство было чревато опасностью, ведь иногда враждебные роды могли делать нападения и по мере сил разрушать то, что уже успели построить. Иногда такой акт совершали наемники. В те времена в сложном клубке родовых распрей усиление соседа (построил башню!) иногда воспринималось как потенциальная угроза. Для воздвижения башни обычно выбиралось место, к которому подступы были бы затруднены. Большое значение придавалось основе, на которой планировалось строительство башни. С этой целью хозяева, под руководством мастера, сдирали верхние слабые слои вплоть до монолитной скальной основы. Затем ее с вечера поливали молоком. Если к утру молоко не впиталось, основу считали подходящей. Перво-наперво мастер по углам устанавливал четыре самых больших и крепкой каменной породы блоков. Естественно, что перед строительством проводились разные ритуалы и магические действия. Самыми ценными считались эти четыре блока. По рассказам, их дарили зятья. Если ингуш приходил к ингушу по какому-то делу, считалось весьма уважительным, если он заодно приносил с собою какой-нибудь камень.

От качества раствора зависела прочность строения. По рассказам, мастера тут имели какие-то свои секреты. Основным компонентом раствора была известь. В раствор добавляли песок, но поскольку его мало в горах – каменную крошку, которая добывалась путем дробления каменных осыпей на специальных мельницах, которые мастера во время строительства устанавливали на реках. Особое мастерство в приготовлении раствора молва приписывает мастеру Ханой Хингу, якобы он, приготовив раствор, брал его деревянной лопатой, затем ее переворачивал; раствор бывал настолько вязким, что не отрывался от лопаты – тем самым Ханой Хинг демонстрировал высокое качество изготовленного им раствора. Даже сегодня раствор между камнями башни почти не поддается физическому воздействию.

Леса возводились внутри башни. Каменщик сначала раскладывал без раствора один ряд камней по периметру башни таким образом, чтобы камни лучше цеплялись друг за друга, – как говорят предания, чтобы выступы одного камня цеплялись за выщербины другого. После такой примерки камней, мастер клал их уже при помощи раствора. Стены башен не должны были иметь каких-либо выступов, за которые противник мог бы уцепиться. Сверх того, стены покрывались прочной ровной известковой штукатуркой (тем же раствором).

Пирамидальные ступенчатые каменные сводчатые крыши башен и других сооружений являются чисто ингушским изобретением. Ранее люди замечали, что в ничем не защищенные стены сверху проникала небесная влага, которая, замерзая в морозные дни, разрывала камни. Ступенчатые крыши защищали строения от проникновения влаги. Возведение таких крыш было весьма трудным и опасным делом и за это мастеру полагалась отдельная плата, ценою в одну скотину. Завершив крышу, мастер устанавливал каменный шпиль, спускался вниз и на штукатурку башни вдавливал свою ладонь – завершающую «печать» мастера. Завершение столь важного строения отмечалось большим праздником, ритуальными действами.

О наличии в древности своей государственности в горной Ингушетии свидетельствует и такой факт: начиная с запада от Терека и кончая на востоке замковыми комплексами Цори и Кий, все между ними лежащие башенные комплексы построены таким образом, что каждый комплекс имел визуальную связь со всеми близлежащими комплексами. При помощи разного рода сигналов, через эти комплексы, едва ли не одномоментно оповещалась вся горная Ингушетия. Другой важный момент – ингушская архитектура имеет присущий единственно ей свой специфический стиль, неповторимый даже у соседних с Ингушетией народов.

Ингушские архитектурные ансамбли интимно гармонируют с окружающей их природной средой. Несмотря на то, что они воздвигались из грубого камня, они весьма изящны, и тем самым свидетельствуют, что ингушам, помимо крепости и надежности, весьма важна была и эстетика. В те отдаленные времена башни во многом способствовали сохранению ингушского этноса, оказавшегося в окружении более многочисленных соседей.

В настоящее время архитектурные памятники старины реставрируются. Например, реставрированы такие храмы, как Тхоба-Ерды, Альби-Ерды, башенные комплексы Вовнушки, Лаьлах и др. Часть памятников подвергается консервации.